• Новости
• Спонcорам
• Библиотека
• Авторы
• ФОРУМ
• Реализация
• Реклама
• Предприятие

Ну, нет...

Эдакие встряски не для моего возраста...

Конечно, для деревенского дома я вовсе не старик, но шестьдесят лет, согласитесь, — не мало. В таком возрасте хорошо попасть в надежные, работящие руки, чтобы поддерживали меня в добром здравии, вовремя подлатали, при необходимости, обиходили, как полагается.

Конечно, молодые хозяева — просто замечательно...

Но разве ж это хозяева?

Если быть точным, к нему-то у меня претензий пока не было. Молодой еще. И пока старики живы были, в основном в городе торчал. Все-таки для дома главное — хозяйка, она и мужа направлять должна, что сделать, где починить.

Правда, дом я не совсем деревенский, скорее, поселковый. Грамотный, не какой-нибудь там примитив. У меня и электричество есть, и водопровод, и даже телефон. Вот, правда, удобства во дворе. Но терраска, опять же, культурная. Я ведь многое в жизни повидал, всякие во мне проживали...

И пили, бывало, до полусмерти, и дрались. Но крепкие были люди, от земли. Знали, как подойти к любому делу.

Когда мой молодой хозяин остался один, я все ждал, чтобы он оженился поскорее. Присмотрел ему кое-кого. Мой дружок, пятнадцатый номер, с конца улицы, давно рекомендовал хозяйскую дочку. Деловая бабенка, хваткая. И за птицей, и в огороде, и по хозяйству — все поспевает. Пару разочков даже приходила она к моему. Да он, дурак, так ничего и не понял. Или сделал вид, что не понимает.

И вот...

Дождался я на старости лет...

Привел мне... Городскую.

Да ладно бы просто городскую, тоже ведь разные бывают... А эта... Кисейная барышня, ветром подует — и нет ее. Шейка тоненькая, ножки худенькие, пальчики длинные. Не иначе, как на роялях обучались.

— Ой, — говорит, — а тут у тебя совсем неплохо, а я себе представляла такую огромную печку и стены деревянные. Обои даже есть! А на этой печке нельзя спать?

Насмотрелась кино-то, нормальной рабочей печки и в глаза не видела. Потом прошлась, по сторонам огляделась. Только книжек, говорит, у тебя мало...

Когда тут ей книжки читать! Ха! Умора…

Мой ей говорит — садись обедать, я борща наварил. Она уселась, головку ручкой подперла, ни тарелок поставить, ни хлеба нарезать. Ждет, значит, когда накормят.

— Остренький только борщ у тебя, — заявляет.

Ладно, думаю, авось, как пришла, так и уйдет... Нет, женился-таки, привез с чемоданчиком.

Только я этого так оставлять не собираюсь!

Сам себя уважать перестану, коль не сбежит она отсюда через месяц со своим ридикюлем.

Надо мной уже и так все дома на улице потешаются — вот так хозяйка у тебя, старичок!

Одно унижение... Теперь точно превращусь в развалюху… При такой-то жизни!

Нет, нет и еще раз нет!

Поживем — увидим, кто кого!

И началась тут у нас потеха.

Хозяин утром на работу, а она — один на один со мной. Вижу — боится она меня. Точнее, побаивается. Это, думаю, хорошо.

И вот, решила она приняться за уборку.

Мужнины носки из-под дивана выгребла, а вода-то холодная, тут тебе не город. Одновременно за белье схватилась. Крутится, крутится, а воз и ныне там.

Я ведь несколько лет под холостяцким присмотром простоял, а она с такими ручками за один день хочет управиться!

Да и не знает она, с чего начинать, как и что делать надо.

Но упрямая, не сдается…

Стала шкафы разбирать, а там — еще старых хозяев имущества видимо-невидимо.

Взяла и повыбрасывала все «старье» безжалостно. Даже на тряпочки ничего не оставила, глупая. Настоящая, экономная хозяйка так в жизни не сделала бы!

И банки с крупами, и варенья засахаренные, из которых еще можно было морсу понаделать — все на помойку отправила, отравиться, небось, побоялась. Зато фотки старые да письма, которым только в печке и место, сложила так аккуратненько — и в шкафчик.

Взяло меня тогда зло окончательно, и объявил я ей настоящую войну.

Ну, до слез довести ее оказалось делом пустяковым. Даже особых моих стараний не понадобилось.

Я вообще-то грызунов всяких не слишком уважаю, но без мышек — что за деревенский дом? Пусть себе крошки подбирают, только не плодятся чрезмерно. А вот крыса — это уже беда.

Но хозяюшке моей и мышки хватило с лихвой.

Мыши — они ведь тоже не дурочки, чувствуют человеческую слабинку.

Вылезла одна такая и на плите уселась, как только эта цаца обед варить собралась. Взвизгнула девчонка, ну топать: «Кыш, кыш!» А мышка смотрит так презрительно, и уходить явно не собирается. Сама, мол, пошла. У той, вижу, все поджилочки трясутся, слезы брызжут… Нет, чтобы взять да огреть эту мышь как следует молотком-веником, сама кинулась вон из дому…

Ну, уж я и хохотал! Даже окошки звенели.

Возвращается минут через десять — с соседом. Тот, вижу, тоже радуется до невозможности. Мышка, как его увидела, долго ждать не стала, сама улепетнула. А девчонка: «Спасибо Вам, спасибо большое.» Типа, давай, тоже до свиданьица. А он и не собирается уходить, понятное дело. То да се, вижу, подвигается к ней, ну и давай лапы распускать. Люди тут у нас простые, без церемоний.

Интересненько, думаю, что же будет! Сейчас выдаст что-нибудь типа «Не смейте ко мне прикасаться, мужлан!»

Только не успел я и дверью скрипнуть, даже понять ничего не успел, гляжу — а мужичок-то уже вылетает с крыльца, а она ему еще и пендаля коленом под зад умудрилась дать для ускорения!

Вот это, думаю, да, во тихоня дает! Даже зауважал ее чуток. Ну, все равно, небось, вечером мужу нажалуется, между соседями свару затеет. Нет, ничего не сказала. Может, боялась, ее ругать начнет, что соседа привела. И про мышку не заикнулась.

А на другой день пошла в магазин и купила мышеловку. Вот только зарядить ее так и не смогла, несколько раз себе по пальцу долбанула. Полчаса я развлекался, наблюдая за этим процессом. Наконец, не выдержала она и запузырила эту мышеловку в угол со всей дури.

Ну, думаю, теперь самое время. Трубы-то у меня старые, хоть и держусь еще кое-как, и краны ржавые. Перекрыл я ей воду, короче, умею я такие штучки делать. А колодец — у черта на куличках. Давай, думаю, сходи. Она на ведро смотрит — вижу, не представляет, как его поднять-то, даже пустое. Ладно, делать нечего, потащилась. Приволоклась через час. Мокрая вся с головы до ног.

А я ей тут — сюрприз! Пробочку вышиб, электричество отключил! Дело к вечеру. Света нет, электроплитка не работает, газ закончился, воды — только та, что в ведре. Холодильник вот-вот потечет. В доме — холод. А темнеет быстро.

Полезла спички искать. Нашла. Ходит кругом печки, примеривается. Неужто топить собралась? Вот потеха-то будет... Правда, она каждый вечер смотрела, как муж печку растапливал, вопросики всякие дурацкие задавала — а эта «штучка» зачем, а та дырочка для чего? Да ведь по книжке-то печку не растопишь. Печечка у меня уже старенькая, с выкрутасами, к ней подходец нужен.

Ладно, дров кое-как натаскала, все ручки свои исцарапала. Заслонку открыла, помнит, значит, что и как надо. И нет, чтобы сперва лучиночки тоненькие зажечь, запихала сразу три «бревна» здоровенных, да еще и сырых. Бумаги подложила. Зажигает. Бумага сгорела, все потухло. Около часу мучалась, наконец, завязался огонек. Тут я и постарался. Дымит моя печка из всех щелей — мало не покажется. Она — окна открывать, дверь — нараспашку, кашляет.

Хвать свое ведро — и залила!

Кругом чад, грязь. Уселась она на пол — и реветь!

Ну, думаю, наконец-то, проняло тебя! Но упрямая девчонка поревела-поревела, встала, и давай все начинать по новой! И растопила-таки, зараза! Умудрилась даже чего-то там сварить, на печке. А потом, представляете — уселась себе на диванчик — и за книжку, как ни в чем не бывало! Как будто дел больше нет!

А в огороде, кстати, скоро одна крапива расти будет... Муж ей, между прочим, так вечером и заявил. Я бы еще добавил, где это видано — столько читать, бездельем-то маяться?!

Гляжу, принялась на другой день за огород. Чего она там наковыряла, не знаю. Вместо сорняков, небось, половину морковки повыдергала. Я глядел во все окна. Копалась чего-то, а потом все за спину держалась — болит у нее, видишь ли. Явилась — руки в волдырях, ногти в земле, не отмываются. Взялась свой маникюр восстанавливать, да куда там! Плюнула, смотрю, да и обрезала все ногти. Так тебе, конечно, и надо.

Ничего-ничего, думаю, ничего! Ты у меня еще наплачешься. Вскоре как раз выдался такой денек, что муж ее ночевать в городе остался, дела у него были. Значит, в полном моем распоряжении остается красавица писанная!

Вот за окошком стемнело, ни один фонарь у нас в деревне никогда не горит, в домах огоньки погасли, на улице ни души. А у моих-то даже собачонки паршивенькой нет, чтобы погавкала. Заперла, гляжу, она все двери, а сама — места себе не находит. Телевизор старенький давно не работает. Попробовала за книжку свою — тоже никак. Встала, набрала каких-то банок, стул прихватила, приставила к дверям — вроде как, если кто войдет, наткнется сразу…

Вот смех-то! Потом постель разобрала, нашла в кладовке топор, положила его под кровать. Погасила свет.

Ну, тут я и начал действовать! Знаете, что такое деревенский дом? Бревна рассохшиеся, поскрипеть да постонать — никаких проблем! Да еще мышки по кухне гуляют, да не как обычно — шур-шур, а совсем разошлись, посудой звенят, кажется, что кто-то в доме есть, топает!

Вскочила она, свет включила — никого, ничего, — тишина. Снова легла — я опять за скрипы-стоны. Так всю ночь ее и мучил. Думаю, все, на утро манатки соберет — и в город, к себе домой. Фигушки. Забыла она про ночные страхи — и в огород опять. Вернулась довольная, с огурчиками свежими, с зеленью.

Достала книжку и взялась огурцы мариновать. По книжке-то! Ну, ничего, закрутила. Правда, крышек десять перепортила и машинку чуть не сломала закруточную. Под деревенскую косит, значит, за заготовочки взялась. Ладно, посмотрим, как ты все это в погреб завтра спустишь. Там ты у меня еще не была.

А я тебе подарочек приготовил. Не люблю я, конечно, тварей этих, крыс, да больно случай удобный подвернулся. Соседка морила их, вот одна и подохла у меня в погребе, прямо посерединке. Поволновался я только, думал, девчонка и крышку погреба не откроет. Крышка тяжеленная, крючочек крохотный. Открыла таки, но как сама не свалилась в этот погреб вместе с той крышкой, для меня до сих пор загадка! Полезла по лестнице, только спустилась с банкой — глядь, а там крыса дохлая! Здоровая и жирная. Чуть банку не уронила.

Да только почему-то не завизжала, как давеча, а только охнула. Взлетела по лестнице, стоит, призадумалась о чем-то. Потом вздохнула тяжело и пошла за совком. Да еще кочергу прихватила.

Спустилась вниз, кочергой кое-как запихнула крысу на совок, глаза сама щурит, голову отворачивает, чтобы не глядеть на крысу, да и пошла, выкинула за огород тварь эту.

И вот смотрю я, ничего мою девицу не берет. Дела у нее потихоньку наладились. Правда, и я подустал ей новенькое-то придумывать. Дремлю, бывало, днем, к вечеру проснусь — смотрю, уже баночек пять каких-то салатиков да вареньиц у печечки под телогрейкой перевернутые. Вода на плите в двух чанах стоит про запас. Обед сварен, дома чисто, в огороде — более-менее порядок, да еще, вот уж неисправимая, вечерком — на диванчик да с книжечкой своей умудряется.

Все равно, конечно, куда ей со всеми делами управиться!

Мне бы крылечко покрасить надо, рамы поменять, да многое чего еще! Ей и невдомек. Только как-то выдохся я, и злость моя в трубу улетучилась.

Соседи мои все подшучивают, а я уже — без внимания, надоело. Ну, живет, и пусть себе живет, Бог с ней, с девчонкой-то. Может, когда и других хозяев судьба пошлет, получше, да порасторопнее, а пока — ну что тут поделаешь... Сойдет пока и эта...

Как-то к ней приехала из города подружка, все ахала да ужасалась — как ты тут, бедненькая, совсем одна, в этом ужасном доме, без ванной!

А она ей вдруг и говорит так задумчиво: «Знаешь, а я люблю этот дом...

Он мне как будто родной. По-моему, он меня принял, я ему нравлюсь, ты понимаешь, о чем я?»

Подружка покачала головой — вроде как: «Нет, не понимаю. О домовом, что ли?» Вот дура-то. В домовых верит! И уехала...

Ну и ладно — не нужны нам такие гости!

Так прошел год.

Но вдруг исчезла моя девчонка куда-то! Хозяин сам стал показываться только изредка, побудет, посмотрит, как дела, и снова уезжает.

Неужто, думаю, раздор между ними произошел? Да так, что я и не увидел, когда?

И, представляете себе, вдруг понимаю, что мне как будто ее и не хватает уже... Такая тоска меня взяла... Сам от себя такого не ожидал. Подумал даже, пусть бы она себе хоть весь день лежала со своей книжкой толстой, только бы вернулась!

А то приведет теперь себе парень какую-нибудь еще... новую.

Да я и представить себе не могу здесь никаких других! Вдруг она тут свои новые порядки заведет! Картинки, которые моя-то поразвесила, со стенок повыкидывает... Халатик ее еще оденет!

И так мне стало отчего-то худо, что даже крыша у меня протекла. Хозяин все бегал, тазики подставлял, в выходные, как мог, залатал. И опять уехал куда-то...

...Прошли ужасных четыре месяца... А потом они вернулись — да не вдвоем, а втроем!

Вот оно, оказывается, в чем дело-то было! И как я не заметил! Худенькая она у меня просто... А последние месяцы, наверное, в городе жила, одной все-таки страшно здесь было в ее положении...

Миленькая моя! Привезла мне такого замечательного малыша! Будет топать у меня теперь по всему дому, лепетать!

Господи, вот это счастье так счастье на старости лет привалило! Эх, значит, поживем мы еще, поживем... Поскрипим...

2007