• Новости
• Спонcорам
• Библиотека
• Авторы
• Реализация
• Предприятие

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ СОВРЕМЕННОЙ ПРОЗЫ

Посыпать голову пеплом в связи с преждевременной кончиной современной прозы давно уже стало привычкой в литературных и окололитературных кругах. Причем, как у нас в Украине и России, так и за их пределами.

Избегая не всегда уместных обобщений и ограничившись постсоветским пространством, заметим, что, действительно, после небывалого взлета перестроечной эпохи, когда прорвало плотину запретов и все, о чем молчали долгие годы, выплеснулось на печатные страницы, процесс развития литературы постепенно пошел более спокойным руслом.

Пяти - восьми лет свободы слова вполне хватило, чтобы сделать тайное - явным. Постепенно все "актуальные" темы были исчерпаны и со временем даже контекстное использование тоталитарного антуража начало вызывать подсознательное отторжение читателем даже вполне добротного в литературном плане материала. А изобличение пороков советской власти сейчас вообще воспринимается примерно как живописание ужасов опричнины, - давно было и не с нами... Мы живем в другое время и проблемы у нашего другие...

То время было, прежде всего, золотым веком публицистики!

Для привлечения внимания читательской аудитории не нужен был чеховский слог.

Достаточно было первым получить доступ к ранее закрытым архивам - и очередной бестселлер готов! Так разработка "запретных" тем с использованием запретной лексики стало сутью творческого поиска и гарантией успеха. И ведь имена большинства тех авторов, которые гремели на рубеже 80-90-х годов прошлого века, сегодня вряд ли кто вспомнит. К сожалению, соблазну поддались и многие талантливые писатели, что не могло ни сказаться на уровне литературы в целом. Наверно, через это надо было пройти!

Литература в любом случае аккумулирует и сохраняет присущие ее времени особенности, но адресат ее, в конечном итоге, все равно, - будущее. Некоторые произведения конца ХХ века, несомненно, представляют, будут представлять интерес как носитель духа эпохи перемен, хотя их художественная ценность зачастую и невелика.

Но мы живем в другое время. Оно изменилось - не стало лучше или хуже. Стало просто другим. Претерпел изменения и литературный процесс.

Причем я бы не стал ставить во главу угла коммерциализацию искусства и искать в ней корень зла. Да, осознав, что книга - это не только источник знаний, но и товар, который имеет свою стоимость в денежном эквиваленте (кстати, не всегда соответствующем содержанию), издатели и книготорговцы завалили нас низкопробной литературой, как отечественного, так и зарубежного разлива. Используя появившиеся рыночные механизмы и читательский спрос на литературную жевательную резинку, читательской аудитории на манер зубной пасты активно навязываются бушковы, черкасовы, левицкие, васильевы, семеновы и т. п.

О художественных достоинствах речь, как правило, не идет - лишь бы хорошо продавалось! Причем к процессу реализации широко привлекается недобросовестная, мягко говоря, по своей восторженности и псевдо объективности критика.

Однако в последние несколько лет книжный рынок все же стал приобретать более цивилизованные формы. И именно денежные отношения стали во многом решающим фактором, нравится это кому-то или нет. По мере насыщения рынка весьма разнообразной печатной продукцией все труднее стало "впаривать" читателю откровенную галиматью, пусть даже в яркой обложке и в сопровождении заумной аннотации "авторитетного" критика.

Читатель стал более разборчив. Именно его разборчивости мы обязаны тем, что начали издавать П. Санаева, Е. Гришковца, Т. Толстую, А. Куркова... Опять же, о художественных достоинствах их произведений можно спорить. Но тут, по крайней мере, есть повод для дискуссий!

Да, деньги стали играть в литературном процессе значительную, во многом - определяющую роль, как ранее - коммунистическая идеология. Однако путы идеологических догм намного губительнее для таланта, чем необходимость соответствовать критериям рынка, на котором основной критерий - проданный тираж. И на котором все-таки возможно найти своего читателя, пусть и под относительно небольшой тираж. Именно поэтому в любом либеральном обществе писатель чувствует себя намного комфортнее, чем в обществе, где во главу угла поставлено соответствие произведения тем или иным идеологическим критериям.

Кстати, и уровень жизни социума не имеет для таланта большого значения. Маркес, как писатель, сформировался не в самой процветающей стране мира, а о сколь-нибудь заметных произведениях, допустим, швейцарской литературы в последние десятилетия не слышно.

К тому же истинный бестселлер просчитать заранее почти невозможно, определить соответствие произведения понятию бестселлер возможно только на основе реального читательского спроса. И очень часто читаемыми и популярными становились именно некоммерческие книги. Те же книги, что писались только ради денег, ни прибыли, ни славы автору зачастую не приносили. Тот же Пелевин вряд ли рассчитывал на ошеломляющий успех, когда писал свои признанные теперь культовыми "Чапаев и Пустота" и "Поколение П".

Так что разговоры о "кончине" современной прозы, видимо, несколько преждевременны и дело отнюдь не в демоне стяжательства, обуявшем в одночасье наших творцов и издателей.

Нельзя рассматривать проблемы прозы вне контекста современной литературы в целом. Если же говорить непосредственно о прозе, то, пожалуй, одной из главных ее бед является разрыв отношений с читателем, а конкретнее - речь идет о корректном определении целевой аудитории. Вероятно, причина кроется в несколько упрощенном подходе к разделению литературы на массовую и элитарную.

Конечно, Джеймс Джойс писал для избранных, но и беллетристика имеет право на существование. Однако она должна быть качественной! A priori, не должны выходить опусы Шитова, Корецкого, Донцовой или Бузина! Их просто следует запретить, как порнографию, например. Ведь свобода - отнюдь не синоним вседозволенности. И от ряда "явлений", в частности, - литературных, общество все же должно себя ограждать всеми доступными методами.

Писатели и литературоведы вопиют о падении интереса к печатному слову (бесконечно далеки они от народа - пишут не о том?). Доля правды в этом, несомненно, есть, но не стоит все списывать на неблагодарного читателя. Стоящие вещи зачитываются до дыр, и сейчас, будь-то остросюжетные повести Л. Пучкова или тонкая, иронично-философская проза Владимира Кунина. А вот к восприятию отдельных книг аудитория должна быть действительно подготовлена. И тут свое слово должна сказать критика. Хотя, положа руку на сердце, ей это очень трудно сделать. Ведь в подавляющем большинстве случаев критика, к сожалению, читается, в лучшем случае, другими критиками.

Нередко можно услышать о бездуховности общества, падении его моральных устоев и, как следствие, невостребованности серьезных произведений. Однако объективно оценить эти философские категории и их влияние на литературу вряд ли возможно. Да и невостребованность их - весьма относительна!

Кроме того, у нас в определенной среде из поколения в поколение буквально на генетическом уровне закладывалось уважение и доверие к печатному слову. Особенно это характерно для России, литературное наследие которой признано одним из величайших в мире и культурное влияние которой мы всегда ощущали. Действительно, ввиду ряда национальных особенностей, поэт в России иногда был более, чем поэт. Однако это утверждение, справедливое для великих мыслителей и талантливейших мастеров слова, ярчайших, выдающихся личностей, со временем нивелировалось. Но в массовом сознании стереотип остался, давая повод для многочисленных спекуляций. На самом деле, настоящий писатель - прежде всего, художник слова, и лишь в силу исторических обстоятельств и личностных качеств он иногда может стать трибуном, лидером, носителем каких-то политических идей, мессией, наконец, хотя для нас, в силу нашего менталитета, это уже явное преувеличение.

Литературная жизнь "нашего времени" наглядно убеждает нас в том, что писатель, особенно прозаик, романист, - не летописец эпохи и не "инженер человеческих душ", а творец нового, художественного мира. Если этот мир создан, получился, если он не похож ни на какой иной, имеет присущие лишь ему особенности и собственную логику развития, - произведение существует, останется в скрижалях и обязательно, рано или поздно, найдет своего читателя. И это - высшее достижение и высшая награда писателя! А материальные блага, известность, признание - несомненно, приятные, но вторичные составляющие литературного труда. И печально, когда они становятся доминирующими: Ведь зачастую именно тогда и появляются на свет Божий произведения вроде "Поклонение ящерице" Любка Дереша или "Мой личный враг" Татьяны Устиновой.

Так что нашей творческой интеллигенции не стоит ни впадать в мессианство, ни плакаться в жилетку по поводу падения престижа литературного труда. Во все времена и в любом обществе люди искусства занимали свою социальную нишу. Лучшие из них служили нравственными ориентирами, хранителями духовных ценностей, пользовались заслуженным авторитетом. Не является исключением и наше время. К сожалению, во всей постсоветской литературе сейчас трудно выделить масштабные фигуры калибра Шукшина, Астафьева, Трифонова. Что ж, говорят, гении рождаются раз в 100 лет и предсказать их появление невозможно.

Нет пророка в своем Отечестве! Обидно, досадно: Но - не трагично! Сегодня, к счастью, есть возможность знакомиться с зарубежной литературой, активно идет процесс взаимного обогащения и взаимного проникновения культур. Хотя обратной стороной процесса может стать "глобализация" литературы и, как следствие, потеря некоторой самобытности, свойственной многим национальным литературам. В том или ином ракурсе этот вопрос муссируется довольно давно, но в основном все сводится к критике постмодернизма, от которого почему-то принято шарахаться, как от ладана. Но хочется кому-то или нет, но постмодернизм - пожалуй действительно одно из ведущих направлений современного искусства вообще, и литературы в частности. Его не следует противопоставлять реализму, позитивизму, неоклассицизму. И его надо принимать как неотъемлемую, органическую составляющую современной культуры. По сути, постмодернизм - продукт эпохи, отражение постиндустриального общества в литературе. Течение складывалось в конце 60-х г. в США, в эпоху культурного кризиса. Изначально постмодернизм лишен стремления к исследованию глубинных проблем и процессов бытия. Ему присуще поверхностное, но синтетическое отражение мира в полном соответствии и императивом: мир нужно не понимать, а принимать.

Как творческая установка, постмодернизм являет максимум интеллектуально-игрового, эвристического, рефлексивного, деструктивного и минимум смыслообразующего, этического, эстетического, конструктивного начала.

Основная особенность его стиля - разрушение традиционного жанра, и, на основе такого разрушения, попытка, более или менее удачная, соединить разнородные, разноприродные элементы, переварить всю предшествующую культуру целиком и одновременно. Подлинный мир постмодернизма - лабиринт и полумрак, зеркало и неясность, простота, часто не имеющая смысла.

В контексте нашей сегодняшней литературной ситуации постмодернизм стал своеобразным признанием того, что, кроме реальности нашей убогой действительности, есть и другие реальности - реальность самодостаточного культурного пространства, реальность знаков, реальность самой прозы, реальность личностных переживаний человека. Это - очень важно именно сегодня, в период становления новых приоритетов, переоценки многих ценностей, поиска новых форм самовыражения личности. Окончательное свое слово постмодернизм еще не сказал.

Но дело даже не в этом. Просто хотелось бы больше качественной литературы. Профессиональное обрамление крайне необходимо современной прозе. Все-таки существуют определенные каноны (пусть даже весьма размытые по нынешним временам), позволяющие в той или иной мере отделить зерна от плевел. Хотелось бы, чтобы при полнейшем отсутствии цензуры (хотя сам по себе рынок уже является цензурой - покупается - хорошо, не покупается - в макулатуру, но это уже другая "цензура"), у авторов существовала бы "самоцензура" и хватало мужества не писать, когда не пишется...

На самом же деле многие проблемы современной прозы - выдуманы. А проза, как и литература в целом, была, есть и будет. Выходят новые книги, переиздаются старые, вновь воспряла духом критика, получая живой "оценочный" материал, люди чаще отрываются от телевизора, возвращаясь к мудрости печатного слова - жизнь продолжается. Прекращена подкормка писателей - как идеологов строя. Жупел булгаковского МАССОЛИТА, к счастью, почил в бозе. Объективные предпосылки для свободного творчества есть! Современным авторам, среди которых немало действительно талантливых, надо бы только не сбиться с пути, не продаться и не разменивать себя на массовую литературу в угоду дешевой, в общем-то, мимолетной конъюнктуре рынка литературы, не стать поденщиками. В меру сил и возможностей выполнять свое предназначение и говорить о любви и ненависти, о сиюминутном и о нетленном, о жизни и о смерти, потому что все равно когда-нибудь и кем-нибудь голос творца будет услышан!

Рано или поздно и у нас появятся новые имена - те сумасшедшие Мастера, чье предназначение - творить без оглядки на моду и текущий момент, не ради денег, славы, известности, заграничных переводов и т.п. Будет больше вдумчивой, серьезной и объективной критики, найдутся меценаты, имеющие возможность и готовые поддержать талант лишь "из любви к искусству", будет расти и уровень читательской аудитории...

Мечты? Утопия?

Отнюдь. В одночасье, конечно, литературный процесс не упорядочить. И вряд ли в ближайшее время кто-то из постсоветских авторов будет номинироваться на Буккер или Гонкур. Но дорогу может осилить только идущий!

Творите, и воздастся Вам...

Пишите и... прочтут Вас!

2007