• Новости
• Спонcорам
• Библиотека
• Авторы
• Предприятие

Рассматривая такое качество бюрократического аппарата, как приспособляемость к изменяющимся внешним условиям, следует отметить его, как исключительно высокое.

Причем в зависимости от эмоциональной окраски, которую придают своим мыслям рассуждающие на эту тему авторы, дополнительные эпитеты могут варьироваться от "невероятного" до "чудовищного", и в любом случае это будут превосходные степени, восхищается или ужасается человек неубиваемостью этой системы, этого принципа — принципа распределять созданное другими, ничего не создавая самому.

Отметим, инспирированные недееспособностью этого аппарата революции, направленные на его ликвидацию или модернизацию, вновь и вновь возрождают его в том или ином виде.

Этот процесс подобен борьбе с драконом из детских сказок, той самой многоголовой гидре, у которой при отрубании одной головы вырастают две новых. Другой вариант сюжета предполагает, что убивший дракона сам занимает его место, становясь таким же драконом.

Да, историю надо рассматривать как историю бюрократического аппарата, который вновь организовывается, работает, и становиться недееспособным, когда начинает работать не ради тех целей, с которыми он создавался, а на свое воспроизводство, расширение и комфортизацию условий своей деятельности для себя, любимого.

Весьма наглядным примером является статья одного из классиков революций, который не одну статью посвящал различного рода инспекциям бюрократического аппарата и неоднократно взывал к тому, чтобы ввести некие моральные правила для инспекции деятельности аппарата, подбора его сотрудников, организации его работы…

Вообще говоря, попытки введения категорий нравственности в том или ином виде в самые разнообразные науки и учения предпринимались в истории неоднократно и предпринимаются до сих пор с тем или иным успехом или неуспехом.

Следует отметить, что когда автор слышит от некоторых "мыслителей" про то, что "нравственность" является некоей абстрактной категорией, выдуманной непонятно кем и непонятно для чего, он никогда не вступает в полемику, хотя ему всегда очень хочется спросить: "Если нравственность не является неотъемлемым качеством и законом вселенной, то почему человечество постоянно вновь и вновь обращается к рассмотрению нравственности в контексте своего существования и развития? Почему же тогда эту тему не "закрывают" раз и навсегда, а вновь и вновь возвращаются к ней, мифологизируя борьбу между теми, кто выступает "за", и выступающими "против"?

Самым страшным в этой борьбе является то, что индивидуумы, отрицающие нравственность, как неотъемлемое качество вселенной, придумывают даже и логически выверенные оправдания своей безнравственности, которые, тем не менее, не выдерживают никакой критики при рассмотрении их в перспективе более длительных временных рамок, чем существование отдельного "эго".

После введения категорий нравственности в некоторые экономические теории они стали той колоссальной силой, которая сдвинула пласты истории. Соответственно, стремление выхолостить нравственное содержание низвело иные теории и общественные институты на их основе до уровня никчемной безделицы, эдакой "гимнастики" ума за чашкой кофе с сигаретой, не интересной никому, кроме упражняющегося…

Однако вернемся к "жизнедеятельности" бюрократической машины.

После одной из революций, через каких-нибудь шесть лет после неё, встал вопрос об эффективности работы бюрократического аппарата.

Правда, забавно?

Свергнуть существующий до революции порядок, основой которой считался раздутый вне всяких разумных пределов бюрократический аппарат, чтобы уже через каких-то шесть лет вновь встал вопрос об эффективности работы бюрократического аппарата, созданного революционерами?

Каким же образом предполагалось решить вопрос об его эффективности?

Введением соответствующей инспекции.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление.

Всякие общественные "телодвижения", вроде различного рода революций, совершаются некими лицами в декларируемых интересах некоей общественной группы.

Последние лет двести принято утверждать о том, что целью действий тех или иных общественных и других деятелей является "благо народа". При этом "заботящийся о" тщательно избегает каких бы то ни было уточнений о том, что же подразумевается под "народом". Выверты же "себя осознания" вполне позволяют этому самому "заботящемуся" считать себя в своем лице единственным достойным "народом" и его же единственным достойным представителем.

Действительно, что, где-то приводится определение "народа" с использованием "статистически достоверного" числового значения, например, "народ — 75 процентов граждан страны"? Нет.

Тут эксплуатируется представление "по умолчанию" о себе, как о народе, имеющееся у любого человека, поскольку "народ" — состоит из людей, но о количестве включенных в это понятие людей, повторимся, нигде не говорится. Не приводится такой численный показатель ни в одной из деклараций о благе народа, почему, собственно, они и остаются декларациями, не наполненными реальным содержанием.

Именно так и происходит, что абстрактное понятие "благо народа" на пути к реальному воплощению этой "заботы" превращается в заботу "о себе любимом" уполномоченного по благам народа.

После небольшого отступления упомянем о статье, в которой в качестве средства контроля работы бюрократического аппарата предлагается использовать народную инспекцию, то есть инспекцию той "народной" группы, ради которой и осуществлялась "революция".

Автор упомянутой статьи, обосновывая необходимость народной инспекции, отмечает, что "вопрос о госаппарате и его улучшении является до сих пор не решенным, весьма насущным, решение которого является очень трудным".

Там же автор заявляет, что, несмотря на революцию, обновить бюрократический аппарата не удалось, что лишь "наверху" поставлены "дети" революции, а в остальном он остался типичным старым госаппаратом.

И вот на шестой год "новой" власти автором предлагается для "народной инспекции" найти человек 100-200 (200-300, без особой разницы) из тех революционеров, которые, будучи преданными делу работы на благо народа, должны быть особо проверенными на добросовестность и знание госаппарата, и затем еще и выдержать "испытание относительно знакомства их с основами научной организации труда вообще и, в частности, труда управленческого, канцелярского и т. д."

Особенно умиляет окончание фразы, это многозначительное "и т.д."

А нимб над головой не нужен?..

В достаточной степени общие фразы, задающие общее направление работы, являются в той или иной степени логичным изложением того, в каком направлении двигаться для реорганизации аппарата, однако носят всё же слишком общий характер, а некоторые тезисы вообще противоречат один другому.

Так, например, автор выдвигает весьма высокие требования к квалификации специалистов "народной инспекции". Здесь и знание научной организации труда, и знание "предметной" области — большинства аспектов управленческого труда. К этому добавлено знание именно "нашего" госаппарата, предполагается, очевидно, что он имеет свои особенности, то есть аппарат после революции, предполагается, отличается, или должен отличаться, от того аппарата, которым он был до революции. Автор предполагает объединение всех этих качеств в одной личности, предполагает вероятное существование человека с весьма высоким уровнем образования, большим жизненным опытом и опытом работы в указанной сфере, да еще и с высокими личностными качествами. Если бы такие люди превалировали в обществе, может быть и не нужны были революции и реформы?

Здесь мы сделаем еще одно небольшое отступление.

Вообще, такое впечатление, что зачастую многие авторы, рассуждающие от том, как было "до" и чего хотелось бы получить "после революции", забывают о том, что закон сохранения энергии и понятие момента инерции точно также применимы к проявлениям деятельности бюрократического аппарата, как и в физике к физическим явлением, как и в других областях человеческого знания к самым различным "явлениям".

Наверно, не вполне корректно полагать, что новый аппарат, построенный на некоей новой основе, будет так уж сильно отличаться от старого (принципы-то работы одни и теже). Поскольку, поменяв, к примеру, форму собственности на средства производства с частной на коллективную или наоборот, мы, оставив тех же самых людей работать в этом же аппарате, вряд ли можем рассчитывать на радикальные изменения в качестве его работы.

Эти сотрудники как не имели никакого отношения к этой самой собственности (мы намеренно утрируем), так и не имеют, а все остальные особенности их бытовой и профессиональной психологии, никак не связанные с формой собственности, остались в неизменном виде (это очень важно). Так какой же "новый" аппарат в этом случае мы хотим увидеть, и какие новые его особенности получить?

Люди-то остались те же самые. Вот вам и "момент инерции" и "закон сохранения энергии".

Фактически, пытаясь получить "новый" аппарат введением сотрудников, ранее в нем не работавших, мы создаем его заново. А эти самые новые сотрудники, освоив все премудрости бюрократической деятельности, впитав, так сказать, дух бюрократии, через какое-то время уподобятся сотрудникам старого аппарата…

Мы рассуждаем о новом и старом аппаратах, как будто по умолчанию старый аппарат хуже нового. Как будто создание нового сразу решает все проблемы, свойственные бюрократическому аппарату вообще и бюрократии той или иной "исторической" и "экономической" формации в частности и избавит его работу от свойственных бюрократической системе недостатков.

Однако это не так.

Но начинать все разговоры о реорганизации аппарата следовало бы с того, как именно мы оцениваем эффективность работы аппарата — ведь именно неэффективность работы бюрократии стала притчей во языцех.

А для этого необходимо определиться с тем, а для чего, собственно, он создается.

Не разбирая вопрос подробно, и не ставя его в зависимость от масштабов управляемого аппаратом дела, отметим лишь, что основным содержанием работы бюрократического аппарата и его сотрудников является отслеживание выполняемых другими работ.

То есть, фактически, мы можем оценивать эффективность работы такого аппарата лишь косвенно. Причем следует подчеркнуть, что зачастую от самого аппарата качество и своевременность работы, которую он контролирует, никак не зависит. К примеру, в упрощенном случае аппарат собирает информацию, к примеру, о величине надоев в некоем регионе, но эти данные не могут быть не увеличены, ни уменьшены количественно — в задачи аппарата входит лишь собирание этой информации, соответствующая ее обработка и передача итоговой сводки "наверх", по инстанции. Здесь контроль качества и эффективности работы аппарата может быть осуществлен лишь опосредовано, причем наличие статистики получения данных в течение нескольких лет может вообще избавить аппарата от работы, достаточно просто подавать некие усредненные данные, увязывая их, к примеру, с количеством дождливых дней в году, увеличение которых в сезон сенокоса может привести к снижению объемов заготавливаемой травы (кормов), а, значит, к уменьшению надоев в весенние месяцы, когда свежая травка еще не проклюнулась, а запасы старой уже сильно подъедены.

Другой пример может быть и даже должен быть приведен из области жилищно-коммунальных услуг, столь любимых и "пользователями" этих услуг и бюрократами. Кто хоть раз обращался к этим службам, тот прекрасно знаком с ощущением полнейшего бессилия на субъективном уровне перед лицом не самой и сложной бюрократической системы ЖКХ.

А если бы эта структура еще и выдавала бы нам какие-то разрешения на какие-то действия или ведение некоей деятельности?

Собственно, вот мы и подошли вплотную к оценке эффективности работы бюрократического аппарата.

Условно разделим виды бюрократических аппаратов на три группы в соответствии с выполняемыми функциями.

Первая группа — только собирающие статистику.

Вторая группа — собирающие статистику и на ее основе выдающие рекомендации (указания) для осуществления соответствующих действий.

Третья группа — регламентирующие деятельность субъектов, не относящихся к бюрократическому аппарату.

Единственным способом контроля первой группы является проверка правильности собранных данных. Естественно, что продублировать сбор данных с целью проверки — мероприятие весьма дорогое, поэтому осуществляется лишь выборочная проверка цепочек обработки данных от места их формирования до предпоследней ступени их обработки.

Одним из способов контроля аппарата второй группы — контроль времени, необходимого для реакции аппарата на запрос и осуществление действий, которые должны быть предприняты.

Трудность контроля работы третьей группы заключается в том, что необходимо оценивать не только своевременность выдачи (невыдачи) соответствующих лицензий и разрешений, но и их соответствие виду деятельности, которую собирается осуществлять получающий их. Ну, а затем еще и контролировать соответствие этой деятельности разрешению или лицензии.

И вот теперь нам предстоит определиться, почему же во все времена и во всех странах, во все исторические периоды и во всех формациях о бюрократическом аппарате складывается мнение, как об инструменте, который нуждается в реорганизации.

Наверно, самое главное — реальный результат его деятельности никак не соответствует ожидаемому нами. Возможно, именно этот "феномен" и лег в основу поговорки: "Надейся на лучшее, но готовься к худшему".

Впрочем, мы говорим о реорганизации.

Исходя из результатов контроля деятельности бюрократического аппарата, мы можем выработать меры по его реорганизации — усилить слабые места, ликвидировать дублирующие подразделения, сократить персонал некоторых отделов и осуществить большое количество самых разных мероприятий на основании данных контроля деятельности аппарата.

Есть ли какие-то общие приемы?

Возможно. Автору как-то пришлось быть свидетелем такого разговора. Когда молодой руководитель, относительно недавно ушедший с повышением из компании, в которой проработал много лет, стал негодующе рассказывать о том, как упали показатели работы компании за последний год, сотрудник предпенсионного возраста (с большим опытом работы) походя бросил: "Треть уволить, треть предупредить о неполном служебном соответствии, оставшейся трети на треть повысить зарплату…" ("Правило трех третей".)

А известный экономит после обследования одной из корпораций, посоветовал им провести мероприятия, существенно сократившие время прохождения служебной почты внутри корпорации — и это дало существенный рост производительности. Казалось бы! Почта!

Огромной проблемой бюрократического аппарата являются "лишние" люди. Стоит появится недогруженному сотруднику, как производительность ВСЕХ сотрудников начинает неуклонно снижаться. Один "нетипичный" бюрократ со стажем утверждал: "Пусть лучше мой отдел не будет что-то успевать делать, чем сотрудников будет больше, чем работы, и они будут недогружены — замаешься (здесь был употреблён матерный термин) их строить, "приводить в чувство".

В чем-то он прав, к этому выводу приходишь и если вспоминаешь о том, что для контроля "базового" бюрократического аппарата придется содержать еще и дополнительный аппарат, который будет контролировать базовый.

А может быть все значительно проще? Может быть, просто сделать так, чтобы тот, кто выдает продукт, кто создаёт, самоуправлялся? А бюрократию ликвидировать как класс?