|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
... На Главную |
|
Золотой Век 2008, №3 (09). Наталья Уланова ГАВРОШ.
Окончание. |
|
Глава 11 Сентябрь выдался ветреным, а вот последние деньки стояли погожие, солнечные. Валерий, оказавшись по делам в этом районе города, заскочил домой, но застал в квартире лишь отца. Женя, по его словам, минут пятнадцать, как спустилась в гастроном за какой-то мелочью. Перекинувшись с отцом парой фраз и удостоверившись, что все у них в порядке, Валера с ним попрощался, попросил передать девчушке пламенный привет и, посвистывая, весело сбежал по ступенькам. Уже сидя в машине, он заметил возвращающуюся Женьку и махнул ей рукой. Та тоже, различив за лобовым стеклом его силуэт, переложила сумку в левую руку и радостно помахала в ответ. Ну вот, и ее увидел. Теперь можно ехать, — Валера протер очки и уже трогался с места, как правая дверца приоткрылась, и показалось счастливое Женькино лицо. — Здравствуйте, Валерий Сергеевич! Я за хлебом бегала! Он аж вздрогнул. Ведь только что была далеко, а в мгновенье ока оказалась рядом... Вот она шустрая молодость. Машина же в это время покатилась, будто сама по себе. Со стороны вполне могло показаться: что еще чуть-чуть, и она врежется во впереди стоящий автомобиль соседа! Вмиг напугавшаяся Женя изо всех сил вцепилась пальцами в дверной проем машины, налегла на корпус, стараясь притормозить движение. Но силы были неравные. И ее невесомое тельце потянуло вперед по траектории. — Что Вы сидите? Нажимайте на что-нибудь скорее! Ну, скорее же! — в панике закричала она. — Женька, Женечка. Скажи, на что нажать? Ты только скажи: на что? — Валерий прыснул, представляя, как позднее, они от души посмеются над этим происшествием. А пока... Он судорожно шарил по приборной доске, хватался за рычаг переключения скоростей, пригибался к рулю, громко вздыхал и охал. В общем, суетился, как мог, откровенно сея панику и нервозность. А машина неторопливо катилась под уклон. — На этот, ну не знаю...на тормоз! На тормоз скорее жмите! — нашлась Женя. — Что ты говоришь?.. — искренне изумился Валера. — На тормоз! Женя, ты не ошиблась? — в волнении переспросил он. — Точно надо на тормоз жать? — получив утвердительный кивок, он так и сделал. Машина остановилась. — Надо же! Женька, ну как же хорошо, что ты тут рядышком оказалась. Ты мне жизнь, получается, спасла. Как бы я сейчас хряпнулся ему в зад, — Валера, шлепнув ладонями, издал своеобразный звук, как вроде это могло бы быть. Девчонка сияла, как медный таз. У него екнуло сердце. Как же она, такая дуреха, на свете дальше жить-то будет? Пропадет... Он разозлился в своем бессилии что-то в ней изменить, и от того, видимо, его слова прозвучали так беспощадно: — Эх, Женька... Ты чего такая наивная, а? Ты разве не поняла, что это я снял машину с ручного тормоза? Она и покатилась... Ну нельзя, нельзя в нашей жизни быть до такой степени тупым и ограниченным человеком! Причудливая ты до невменяемости! — он пригнулся, чтобы лучше ее видеть, и обалдел. Женя, взмокшая и раскрасневшаяся, как в замедленном кадре отступала назад с поблескивающими стеклянными глазами и подрагивающей нижней губой. Валера, пытаясь улыбнуться, обнял спинку пассажирского кресла и прижался к ней щекой. Глазам из-за странной рези стало больно... — ...Вы издевались надо мной? Так Вы — издевались? Мамочка моя...я все поняла!.. Вы постоянно надо мной издеваетесь! Постоянно... — она прижала к себе сумку с хлебом, что до того болталась на руке, и стояла теперь, как вкопанная. Слезы полились градом. Но Женя их не вытирала. Она плакала и, не отрываясь, смотрела ему в глаза, шепча что-то хрипло-неразборчивое. Женькин хрупкий мирок с только ей понятными в нем идеалами крушился на глазах. Валерий схватился за виски. В голове жахнуло посильнее, чем при последней ссоре с отцом. Боже мой, что же это я за такой мерзкий обидчик стариков и детей?.. — Женя, ладно, не стой, как вкопанная. Для чего нам еще один соляной столб... Иди, сядь сюда, поговорим, — произнес он севшим голосом, призывно похлопывая по сиденью. Она, поколебалась было, но пересилила себя и покорно села рядом. Валерий внутренне содрогнулся. Объяснить эту в ней перемену было невозможно, но интуитивно он почувствовал, что рядом сидит уже не прежняя Женька, а кто-то новый и чужой, незнакомый и неведомый, и потому не торопился разряжать тишину. Прошла целая вечность, прежде чем послышалось хриплое: — Я больше к вам не приду. — Почему? — голос сел окончательно. — Вы же знаете. Я замуж выхожу. И они все уезжают отсюда. — Как? Так скоро? Погоди, какое сегодня число? — Валера, перебрав числа в уме, спохватился: — Ах да... Вот время летит, — и через долгую паузу продолжил: — Женя, не глупи. Не нужно тебе ни в какой замуж! Ты его не любишь. Не калечь себе жизнь. — Люблю, — настырно произнесла она. — Не пори ерунды... Мне-то уж не пори... Ну что, так и будем молчать? Ладно, пойдем домой, отец там наверно с ума сошел — куда это ты запропастилась, — он открыл дверцу и вышел из машины. — Ну да. Вон наш крокодил, в окне нарисовался. Волнуется. Бери свой хлеб, пошли наверх... Надо же, опять хлеб. Прям закономерность какая-то. С него все началось, им и заканчивается. Поднимаясь первым, он резко остановился и спросил: — Так...ты мне скажи,...а Сергей Данилович знает?.. — Да. — Слушай, Жень, — он уткнул палец ей в плечо. — Раз тебе так важно замуж выйти, давай, за отца тебя отдадим. А? — и, встретившись с вновь наполнившимися влагой глазами, быстро заверил: — Да не издеваюсь я, не издеваюсь! На полном серьезе ведь говорю! Но Женя как-то надрывно всхлипнула. — ...Да ну тебя! Как Гаврошем была, так Гаврошем и осталась. Давай, реви громче, пусть завтра весь город узнает — какой я изверг! Продолжая ворчать в усы, он рванул вперед, в две ступеньки преодолевая лестничные марши, и, разумеется, не слышал, как сквозь слезы из Жени выпорхнуло отчаянное признание: — ...Я вас люблю... Шепот потрескавшихся губ растворился в тиши подъезда... Валерий открыл своим ключом дверь. Отец, как всегда, стоял у стены, взволнованный, ни на шутку встревоженный. Будто верный компаньон, ежик Фенька пристроился в ногах, уперев розовые лапки в его теплые тапочки, и нервно водил носом. Подавшись навстречу сыну, Сергей Данилович запнулся об ежа, поскользнулся и, судорожно хватаясь широко разведенными руками за воздух, по стеночке осел на пол. Валерий завозился с замком и не успел его подхватить, но заметил, что отец даже если и ударился, то не больно. Это раз. А два — приметил, как ошарашенный еж пулей метнулся в комнату. К тому времени поднялась Женя и, охая, бросилась к деду. — Ты осторожнее его поднимай, а то он на еже сидит. Женя застыла, а отец в испуге стал ощупывать себя снизу. — Не чувствую... Фенька же, высунув мордочку из комнаты, оценил обстановку и посеменил мимо них на кухню: допивать утреннее молоко. — Жень, а ты прям сейчас что ли уезжаешь от нас? — промямлил Валерий. — Нет, через два дня... — Так у нас еще целых два дня? Женька, да это же целая жизнь! Посмотришь, как невозможно много мы за это время успеем! Несмотря на заверения Валерия, дни пролетели быстрее, чем хотелось. Наивно полагать, что в этот смешной срок можно вместить то, чего не успели за полгода... Прощание вышло скомканным, сумбурным... После долгих волнительных совещаний, Валера с отцом решили преподнести Женьке колечко. Простенькое, но душевное. Эта безделица на тонком девчоночьем пальчике, по их мнению, не позволит забыть двух старых дурней. Женька, не ожидая подобного преподношения, растрогалась, но упиралась так долго, что Валерию пришлось для порядка изрядно нахмуриться, а затем, потрепав ее малость, не менее умиленно произнести: — Придет такое время, что превратишься ты, Женька, в древнюю старушку. Будешь сидеть, укрытая теплым пледом, чтоб не поддувало, в ветхом кресле, сгорбленная, морщинистая, и клевать носом. Тут к тебе подойдет внучка, крошечная любопытная толстушка с ясными глазами и спросит откуда у тебя, бабуленька, это колечко? А ты глянешь на него, задумаешься, и унесут тебя мысли в сегодняшний день. Ох и бедная ты тогда будешь, Женька... Ни одну слезу обронишь, когда вспомнишь про дедушку. ...Ну и про меня, разумеется... Но веришь, это будут хорошие слезы. От понимания того, что все это у тебя было... Ну вот как-то так приблизительно... Валера надел колечко ей на палец, а Женька уставилась на него, будто и вправду перенеслась в нарисованное будущее. — Спасибо... — Это тебе спасибо, глупая... Ладно, опять разболтались, — Валера собрался. — Жень, вот здесь все наши телефоны... Ты звони. — Ладно, — пообещала Женя. Но он понимал, что она больше не с ними, а на пути в новую жизнь. Отец стоял в коридоре, подпирая свою стеночку. Опять ровный, высокий и даже улыбающийся. Лишь подрагивание пальцев выдавало его волнение. Хорошо держится старая гвардия, — одобрительно подумал Валерий. — Женечка, будь счастлива, деточка моя, — отец выпятил слюнявые губы и смачно впился в Женьку. И это получилось так продолжительно, что Валерию пришлось ее вызволять. Затем все весело рассмеялись. — Пап, оставайся дома, я провожу ее. — Да меня внизу ждут, — замялась Женя. — Вот. Уже ее ждут, — проворчал Валера. — Да не волнуйся, не волнуйся, я только вниз спущусь. Спускались они молча. И с каждой ступенькой ощущали, как безвозвратно утекает время, их время, когда еще можно сказать что-то важное... Но нужные слова, как обычно кажется, не должны быть обрывистыми, короткими, произнесенными наспех. Разговор предполагается серьезный, и обстановка нужна соответствующая: уж никак не затертый подъезд. И потому — навсегда утекающее время получается таким молчаливым. А людям жить в состоянии удручающей невысказанности... Не понимали они также, что теперь — обрекают себя на тяжкое состояние. Человеку становится невыносимо одиноко, когда он лишается возможности видеть того, кого любит. Внизу стоял паренек. Ничего особенного. Женя первой вышла из подъезда, и, завидев ее, он подался вперед, но когда понял, что она пока не одна — остался стоять на месте. Знакомиться он явно не собирался. — Ну, а мне это тем более не нужно, — сказал самому себе Валера, но почувствовал, что таки оскорбился. Женя стушевалась. В другой бы ситуации Валера не преминул малость почудить, но сейчас, когда нервы оголены до предела, он сам желал, чтобы представление быстрее закончилось. Он всучил Жене сумку, подтолкнул в спину: — Иди. Она прошла пару шагов, а потом, как что-то вспомнив, вернулась. — Я же тетрадку Вам не отдала! — Какую еще тетрадку? — опешил Валерий. — Как какую? Толстую, с рассказами! Помните, Вы же мне сказали каждый день записывать... — И что? Ты каждый день писала?.. — Да. Она положила сумку на землю, порылась в ней и достала ту самую старую знакомую тетрадь на четверть с математическими примерами. Теперь же, с другой стороны, она была убористо исписана кривоватым Женькиным почерком. Валерий взял ее, пролистал и сухим горлом еле сглотнул слюну. — Ладно, время будет — почитаю. Иди уже... Сил моих никаких нет тебя больше видеть! Он уперся в угол дома и смотрел, как они идут. Женька, совершенно радостная Женька, будто заглядывая в глаза, показала своему спутнику руку, а тот, быстро глянув, безразлично отмахнулся. Да, молодой человек, извините — не бриллиант, — Валерий развернулся и пошел прочь. Он не видел, как обернулась Женя и как пронзительно посмотрела ему вслед. Как пришла, так и уходит, — Валерий, вздыхая, шел к машине. К отцу он решил не подыматься. Сегодня каждый должен остаться с собою наедине. Зло швырнув тетрадь на заднее сиденье, Валерий бесцельно носился по городу, пока не понял, что подъехал к дому своей царицы. Не долго думая, он ворвался к ней, затолкал в спальню, повалил бессловесно и выкладывался долго и яростно. Потом, когда все кончилось, забился лицом в подушку и рычал. Но все равно не помогало. Женщина устало поднялась с постели. — Видимо, дурочка твоя уехала... И слава богу! Глава 12 Прошло лет шесть, прежде чем начались эти странные звонки. Кто-то позвонил, послушал голос, подышал и нажал на отбой. Минут через десять перезвонили снова. Потом еще раз, и еще... Наконец Валерий не выдержал и рявкнул что-то такое экспрессивное в трубку. Где-то с час было тихо. Валера пил кофе и косился на замолкший телефон. Почему-то хотелось, чтобы он зазвонил снова. Ждать пришлось недолго. Еще раз послушав гремевшую в трубке тишину, Валера спросил: — ...Может быть это ты, Женя?.. — сам не поняв, отчего вымолвил имя, которое уже давно загнал глубоко внутрь себя. Старался не вспоминать. — Да, я... А-а-а, как Вы узнали? — ответил радостный удивленный голосок. — Ты где, горе луковое? — Мы недавно приехали. Теперь тут в городе гуляем. Вот, решили Вам позвонить... Не отреагировав на это «мы», лишь неприятно ему поморщившись: «Она что надумала? С мужем своим меня знакомить? Вот еще!» — Валера зачастил: — Остановилась, так теперь стой, где стоишь, — он мельком глянул на часы: — Через пять минут буду! — и спохватился: — Ох, а ты где стоишь-то?! На этот раз под деревом, не ошибешься, стояла девушка. В черной бархатной юбочке чуть выше колен, белой кофте с атласными вставками, в туфлях на высоких каблуках. Нервно переступая с ноги на ногу, она явно кого-то высматривала. Валера зашел сбоку, с той стороны, куда она не смотрела. Неслышно подойдя, он стиснул девушку в объятьях и, крепко прижимая ее голову к своей груди, какое-то время рассеянно следил за игрой солнечных зайчиков в пыльной кроне. «Давно дождя не было», — машинально отметил он и тут же, опомнившись, резко отстранил ее от себя и, не мигая, не отрываясь, рассматривал долго. Очень долго... — ...Ты чего молчала? — ...Не решалась... — Да я не о сегодняшних звонках. — И я не о сегодняшних. Валера вздохнул, но ничего не сказал, тем более что его внимание переключилось на забавного карапуза, которого он сразу и не заметил. Вернее, заметил, но весь был увлечен встречей с Женей. Так вот вы какие «мы», получаетесь — отчего-то облегченно выдохнул он и умолк, не представляя как себя вести дальше. — ...Слушай, а это, случаем, не мой?.. — Нет, что Вы! Как это может быть? — в испуге вымолвила Женя. — Ну да... знаю, что не мой. Так...почудилось что-то... А чего он тогда голубоглазый такой и весь соломенный? — Валера взлохматил мальчишке длинные прямые волосы. Тот хоть и не увернулся, но, ощупав себя, пробурчал недовольно: — Мама, посмотри. Мне всю голову испортили! Давай уйдем! — Ой, не могу. Надо же какие мы все тут серьезные, — Валера искренне рассмеялся. Женя тоже улыбнулась: — Да он ни стричься не любит, ни причесываться. Такие наши проблемы... — А как звать этого героя? — Я — Сер-р-режа, — ответил сам мальчик, старательно выговаривая «р». — Надо же, он еще и рычит. — Я не р-р-рычу, — серьезно ответствовал ребенок. — Я к логопеду хожжжу. Ужжже тр-р-ри месяца. Меня там научили р-р-разговар-р-ривать. — Разговорчивый, — Валерий улыбнулся. — Слышь, Сер-р-режа, а может тебе надо мор-р-роженое купить? — Надо, — кивнул мальчик, — только сначала у мамы р-р-разр-р-решение спросить, — и он выразительно посмотрел на Женю. — Так, мамочка... — растопырил руки и грозно нахмурился Валерий. Но та только рассмеялась и, кивнув, показала, что разрешает. — Ну, раз можно, то сейчас сбегаю. Вам сколько, молодой человек? — Я не могу сказать. Сколько сами захотите, — ответил ребенок и неубедительно состроил на лице безразличное выражение. — Ладно, вы пока усаживайтесь, а я пойду, подумаю по дороге: «сколько же я сам захочу»! — он лукаво посмотрел на Женю и покачал головой. Вроде, какая мать, такие и дети. Валера обернулся быстро. Церемонно возвращаясь и держа в вытянутых руках по мороженому, он видел издалека, что в салоне проводится серьезная воспитательная беседа. Мальчишка сидел на заднем сидении ровно посередине и согласно кивал головой. Но как только Валера подошел ближе, Женя приоткрыла ему водительскую дверцу, и от недавних разговоров не осталось даже облачка. Усевшись поудобнее, Валерий полуобернулся к ним и, выставив перед собой вафельные стаканчики, завертел их в руках, аппетитно поглядывая и облизываясь, как самый настоящий кот. Женька с мальчишкой уставились на него, как завороженные. — Тоже хотите? — Ага, — разом ответили они. — Сейчас, одну минутку, только сам попробую... — Валера принялся в одиночку уминать мороженое, откусывая поочередно по огромному кусищу, нарочно вымазывая нос, усы, подбородок. Стаканчики уменьшались на глазах, а эти двое сидели опешившие, выпучив глаза, и даже не восклицали... Когда довольный Валерий принялся, громко причмокивая, облизывать пальцы, оставив от мороженого лишь воспоминание, мальчишка откинулся на спинку сиденья и протяжно выдохнул: — Какой пар-р-разит... — Че-е-его-о-о? — Валера, якобы подавившись, закашлялся, чтобы не рассмеяться, и панибратски шлепнул Женьку по плечу: — Жень, чего это он мне сказал? Кто я? — Уйдем отсюда, мама. Уйдем отсюда без мороженого. Без мороженого уйдем. Без мороженого, — ребенок не дрогнувшим голосом делал акцент на слове, выявляя причину своего обидного состояния. Не долго думая, он придвинулся к двери, пытаясь ее открыть, чтобы действительно выйти. — Я тебе открою! А ну, сидеть смирно! Нет, ну надо же какие люди... — начал Валера сокрушенно. — Мороженого для человека пожалели! Может быть, человек впервые в жизни с таким аппетитом мороженое попробовал! Эх, вы... — он разочарованно и демонстративно отвернулся. Женя сидела красная, не зная как и на кого реагировать. — Сережа, с тобой я потом поговорю. Ты что, шуток совсем не понимаешь? Не видишь, человек пошутил просто... А может, на самом деле мороженого давно не ел... Ребенок поджал губы и молчал. А Валера... Валера продолжал свое баловство. — Не надо, не утешай меня... я сильно на вас обиделся... — он сгорбился в кресле, зажался, опасливо закрылся рукой, то и дело смешно из-под нее выглядывая. Ребенок, весь напыжившийся, снова откинулся на спинку сиденья и сидел с надутыми щеками. Валера развернулся к нему и спросил более чем миролюбиво: — А откуда вы такие приехали? — Из Р-р-россии, — так же серьезно ответил мальчик. — Ах, из России... Ну, тогда все понятно! Женя с ребенком переглянулись. Им точно ничего понятно не было. — Ладно, выкатывайтесь из машины, — выдержав напряженную паузу, Валерий улыбнулся в усы и продолжил: — Вместе в магазин сейчас с этим героем сходим, выберем, что хотим. — Мы ничего не хотим, — тихо сказала Женя. — Ну конечно, опять старые дела начинаются... Мы бедные, но гордые. Нам ничего не надо! — Это у вас опять начинается... — Поговори, поговори мне еще... А ну-ка, Серый, давай живо в магазин! Валера поднял мальчишку перед витриной и наказал продавщице выставлять на прилавок все, на что тот укажет пальчиком. Женя, шалея от нарастающих покупок, одергивала ребенка и возмущалась, но ее бесцеремонно отодвинули в сторону. Мальчик тоже, будто возмещая нанесенный ему моральный ущерб, в заказах не стеснялся. Из магазина он выходил нагруженный и счастливый. А Женя опять не знала куда ей деться от стыда. Но в то же время, внимание к ее ребенку было очень приятно... Сережка шелестел на заднем сиденье обертками, то и дело, отпивая диковинный напиток из железной баночки. — Ну что, доволен? Мальчик утвердительно кивнул ему. — Ну одному, наконец угодили, куда дальше поедем? — А давайте к дедушке! — предложила Женя. Она тоже стала вроде успокаиваться. — К дедушке? — Валера внимательно посмотрел на нее, подумал и сказал: — Точно, мы сейчас к нему съездим. Ехали молча. Каждый, переполненный впечатлениями, задумался о чем-то своем. Тут Женя, озираясь по сторонам, опомнилась: — Чего-то мне кажется, мы не в ту сторону поехали... Дедушка, что, переехал разве? — А-а-а...так ты же ничего не знаешь... Ну да, как ты уехала от нас, дед через две недели сразу же и переехал... Сейчас... Здесь недалеко осталось. Только заедем, цветы купим. Женя посмотрела на него недоуменно, но ничего не сказала. Цветы, так цветы. Хотя, тортик лучше. Пока Женя размышляла, Валера притормозил машину, повернулся назад и, подхватив ребенка подмышки, редко перетащил его к себе. Подкрутив колесико и отодвинув сиденье максимально назад, он посадил мальчишку перед собой и положил его ручонки на руль со словами: — Давай, Серый, поехали! Мальчик было испуганно, секунды на две, уставился на мать, затем вцепился в вожделенную мечту любого пацана до белых костяшек пальцев, и они поехали. За всю дорогу, что ему доверили, ребенок, ответственно вглядываясь вперед, не проронил ни слова. Валера незаметно страхуя его левой рукой, другой бесконечно толкал Женьку и громогласно радовался, что наконец, впервые в жизни может отдохнуть за рулем. Щеки пацаненка время от времени подрагивали от внутренне переживаемой радости и гордости. — Так, Серега, тормозим возле цветочного. Плавно тормозим. Вот здесь я тебе помогу. Как только Валерий взялся за руль, ребенок сразу отцепил от него ручки и громко выдохнул. — Устал... — только и сказал мальчишка. Он попросился на заднее сиденье и сидел теперь расслабленный, красный от напряжения и ответственности, со слипшимися от пота и натуги волосами, все такой же серьезный, то и дело подавляя проскальзывающую улыбку довольства самим собой. — Мама, ты видела, как я водил? Я молодец! — Еще какой молодец ты, Сереженька... Взрослые понятливо переглянулись между собой, а когда снова повернулись к нему — Сережка уже вовсю спал. — Вот тебе раз, спит он. А кто же машину дальше теперь поведет? Может ты, Женя? — Не-не... — она уложила сына удобнее и накрыла курточкой. — Что Вы с ребенком мне сделали? Он же не спит никогда... — Ага, не спит. А это сейчас я наверно сплю. Ладно, поехали. Цветы туда подальше купим. Говорю ж тебе, Женька, водить машину — это непросто! Видишь, как утомляет. Это ты сидишь себе, пассажирка, едешь и в ус не дуешь. А вот сама попробуй! — Валера демонстративно выпустил руль, а Женя инстинктивно за него ухватилась. Левой рукой. — Возьмите руль немедленно! — с истерической ноткой в голосе выкрикнула она. — Прекратите над нами весь день надсмехаться! — И не подумаю... — Валерий Сергеевич, возьмите руль! — Не-а... — он заложил руки за голову. — Прекратите шутить! Я не умею водить машину, понимаете? — теперь Женя напряженно смотрела вперед, не решаясь отвести взгляд от дороги. — А не надо тебе водить, ты только рули. Смотри вперед и рули себе. Хочешь, я Серого разбужу, он тебе расскажет, как надо? Ага, вот так...правильно... А говорила, что не можешь. Ты меня обманывала, да, Женечка? Чего молчишь? Ты не просто рули, ты еще со мной разговаривай. Ну что, приятно? Он знал, что она не ответит, и еще почувствовал, как ее захватила дорога. Да и внешне рука перестала быть такой напряженной. — Видишь, как быстро научилась. Только, умоляю, не надо резких движений. Ни в чем не надо. Мягче, плавней. Вот, молодец. Ну все, раз научилась — отпускай. — И не подумаю даже. Мне понравилось! ...Вот только дороги же я не знаю... — Ну вот, хоть для чего-то я сегодня сгожусь. — А давайте вместе за руль держаться? — она обворожительно ему улыбнулась и быстро чмокнула в щеку. Потом резко отвернулась к окну и начала приветливо кому-то махать. Валерий сам не понял, как проехал на красный свет. Конечно же, чуть поодаль стояли гаишники, но отчего-то его не тормознули. С опешившими лицами они смотрели вслед удаляющейся машине. — Женька, ты чего это размахалась? Ты их знаешь что ли? — Кого? — Как кого? Гаишникам чего машешь? Они так обалдели от твоей наглости, что даже меня не остановили за нарушение. Женя повернулась назад, увидела мужчин в форме с внушительными животами и рассмеялась. — Так я же не им махала! — А кому? — Кенгуру! — Кому? ...Женька, я с тобой с ума сойду! ...Или постой...это ты их, что ли кенгуру называешь? — Да почему их! Мы только что проехали зелененького кенгуру! На стенде магазина! Вот ему я и помахала... А что, нельзя было? — Ненормальная... — с улыбкой выдохнул Валерий. — Бедные гаишники... Оставшуюся немалую часть пути они тоже проехали молча. Каждый снова думал о своем... Перед резными высокими воротами Валерий притормозил машину и вышел купить охапку красных гвоздик. Затем подошел с Жениной стороны, открыл дверцу и сказал: — Выходи... За мальчиком сторож присмотрит. Они вошли в ворота. Вокруг было так тихо, что закладывало уши. Высокие кипарисы придавали торжественности. — Мы куда пришли? Это парк какой-то? — тихо спросила Женя. — Это Аллея Почетного захоронения, дорогая моя. Идем, сейчас все поймешь. Но она, ничего не понимая, лишь недоуменно на него посмотрела и послушно побрела следом. Они молча шли по аккуратным асфальтированным дорожкам. Женя то и дело останавливалась, чтобы прочесть очередную известную фамилию на памятнике. Валерий же давно пришел туда, куда было нужно, и аккуратно раскладывал гвоздики. Женя подошла и прочла: АКАДЕМИК До нее не сразу дошло. А как дошло, она ахнула и осела на бордюр. — Вот так оно и бывает, Женя... Не расстраивайся, все там будем... Кто-то раньше, кто-то позже. Валерий принялся прибирать участок и потому не заметил, как Женя встала и, пошатываясь, куда-то пошла. Хватившись, он долго ее разыскивал... Наконец нашел и быстрым шагом направился к ней. Женя, увидев его, протянула руки и, часто рассекая ими воздух, отчаянно заговорила: — Как, как это бывает? Объясните мне! Почему человек, которого я помню живым, лежит теперь под этим камнем? Кто все это делает и для чего?.. ... — она хотела еще многое сказать, но не смогла. Она сидела на земле, раскачивалась из стороны в сторону и выла. Валерий попытался ее поднять, но она не далась. Теперь он стоял над ней опешивший, потрясенный, виноватый... — Жень, вот и хорошо, что ты его помнишь живым... Согласись, хороший ведь был человек. Безобидный. Жизнь хорошую, долгую прожил. И ушел легко. До последней минуты тебя, Женька, вспоминал. Любил он тебя очень. — ...И я его любила... Почему Вы меня не предупредили? Почему не подготовили? Ведь, я до последнего верила, что вот-вот его увижу! — Виноват, Жень... Ну, я подумать не мог, что ты так отреагируешь... Как я мог знать?.. Что ты так расплачешься... Неужели на самом деле ты так хорошо к нему относилась?.. — Ничего Вы не понимаете... Ничего... — было, успокоившаяся Женя расплакалась еще горше и отчаяннее... — Ладно, Жень, вставай, пойдем. Деда мы проведали, светлая ему память. Уверен, ему бы сейчас не понравилось твое поведение. Помнишь, он же очень любил, когда ты смеялась... Валера, оглянулся, разыскивая кран. Затем сходил к нему, умылся сам, смочил носовой платок и пошел вытирать Женькину мордочку. — Надо же какая сопливая девчонка. Давай, сморкайся, как следует. Как следует, говорю! — утирая ей нос, он зажал его на какое-то время и рассмеялся ее отчаянному взгляду. — Женька, все там будем, не волнуйся, а пока мы еще здесь — надо жить! — он обнял ее за плечики и повел к выходу. Сердечно распрощавшись со сторожем, они подошли к машине. А тот, ловко перебирая четки, бормотал что-то и ответно раскланивался. Сережка все также спал, беззаботно раскинув ручки. — А я ведь все эти годы твои глупые рассказики то и дело почитывал... Помнишь, ты мне тетрадку оставила? — Конечно, помню. — Ну, вот я тоже кое что написал... Как-то заняться было нечем... — Валерий смущенно просунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда аккуратно сложенный вчетверо белый листок. — Можешь прочесть... Ты так спала Сергей Стукало
Ты так спала... Движенье снов |
|
2008 |
 |
 |
 |
 |
 |